Моя знакомая, добрая верующая христианка, в разговоре со мной, вздохнула и неожиданно произнесла:
— Трудно быть Богом, батюшка. Ох, как трудно. Мне ведь даже иногда жалко Его становится.
Прокручиваю в голове курс догматического богословия. О чём там только не говорится, но такой темы точно нет.
— С чего это ты, Петровна, Бога-то жалеешь?
— Да вспомнилось, вот. Лет восемь назад, когда мы ещё по квартирам пожертвования на храм собирать ходили, зашла я и к своей старой знакомой. Обнялись, расцеловались.
— Тоня, я к тебе. Мы на храм ведь собираем, давай жертвуй.
Та отвечает: «Ага!». И подаёт мне десятку.
— Ты чего, Тонь?! Мы же на храм собираем? Соседки твои, все, кого ты «плохими» называешь, кто по 50, кто по 100, а то и по 200 рублей дают, а ты… Даже неудобно, подруга.
— Так я в магазин собралась. Купить надо много чего. И перечисляет:
— Масла, молока, хлеба, колбасы кило и т.д.
— Тонь, ради храма, может, ты на полкило колбаски-то меньше купишь? Я же к тебе по такому делу, может, больше никогда и не приду.
Она аж оторопела:
— Ты чего, Петровна?! Такое мне предлагаешь. В колбасе себе отказать?! Да разве ж я своей желудок с твоим храмом сравню?
Обиделась я на неё и целый год не звонила. А тут она сама приходит. Говорит, заболела очень. В желудке нашли страшную болезнь. Научи, что мне теперь надо делать.
Ой, обнялись, поплакали.
Вот я её в храм и повела: и на исповедь, и на соборование, и на причастие. Теперь в церковь ходит, молится. И болезнь странным образом замерла. Исчезать не исчезает, но и расти не растёт.
И думаю: будь я Богом, так за те ее слова взяла бы тогда мухобойку, хлопнула разок — и нет человека.
Бог — не мы: Он, вишь ты, не обиделся и пожалел. Душу неразумную пожалел. Вот я и говорю: это как же всё время терпеть, смиряться и постоянно прощать… Трудно быть Богом, батюшка.
Священник Александр Дьяченко
Просмотры (88)
